Предисловие: Деяния и умолчания Сальвадора Дали

	Когда человек делает славу необходимой для своего счастья, он отдает себя во власть любой, самой слабой, самой трусливой злонамеренности, которая может если не лишить его удовлетворения, то, по крайней мере, уменьшить его. Доктор Джонсон
	Стайка юных сардин совершает под надзором родителей первую экскурсию. Мимо проплывает подводная лодка. Встревоженные маленькие рыбки спрашивают у отца: "Папочка, что это?" "Это, дети мои, проплывает наша месть: большая консервная банка из листового железа, в которой тесно прижатыми друг к другу уложены люди в масле". Сальвадор Дали. Зверье, мои друзья

Биографии, посвященные жизни и творчеству Сальвадора Дали, должны все без исключения называться "Тайная жизнь I", "Тайная жизнь II" или, возможно, "Скрытые лица I", "Скрытые лица II", — если бы Дали самолично не сделал это первым, воспользовавшись указанными заглавиями за сорок лет до своей кончины.

Цель биографии, достойной называться этим словом, состоит в передвижении различных фигур на шахматной доске истории. Многие биографии просто воспроизводят факты, которые изначально были скверно задокументированы, а их источник никогда не подвергался серьезной проверке, если таковая вообще производилась.

В нынешние времена автор книги часто может оказаться поспешающим паломником, которого тревожат и подгоняют даты в контракте с его издателем. Во многих современных биографиях ошибки достигают максимума вредности из-за обилия обрывков и лоскутков всяческой смутной информации, нахватанной из разных средств массовой информации и плохо переваренной ловцами новостей. "Хорошей" ошибке нужно предоставить право жить ее собственной жизнью, а ее создателя — поблагодарить. Такие "хорошие" ошибки как раз и стимулируют к деятельности, и посему они необходимы — это общепризнанный факт. Можно вспомнить пример с планировкой собора в Лане¹, которая воспринималась специалистами по средневековой архитектуре как замечательное исключение. Вплоть до того момента, когда один из них, обладавший достаточным любопытством, чтобы проверить указанный факт на месте, заявил, что план этого величественного здания никоим образом не отличался от такового у других подобных сооружений. Указанная ошибка, которая повторялась на протяжении более чем трех столетий, по-видимому, имела благоприятным результатом то, что вдохновила историков на другие исследования.

Припоминаю факт рождения в начале 70-х годов подобной путаницы применительно к Дали. Он тогда работал над своей книгой "Десять рецептов бессмертия", публикацию которой гарантировали мой друг и я. В один прекрасный день я увидел, как явился торжествующий Дали, размахивая старой гравюрой колонны Траяна² и восклицая: "Вот вам первый рассказ в картинках, или комикс, — в барельефе!" Этот древнеримский памятник знаменит, как известно, своими наружными скульптурами, расположенными по спирали вниз вдоль ствола колонны. Внутренние ступеньки позволяют добраться до вершины. Оттиск, который откопал Дали, показывал это сооружение с частично "содранной кожей": все скульптуры были развернуты слева направо, и открывшаяся спиральная лестница шла вверх справа налево. Отсюда и исходило возбуждение Дали: "Это потрясающе; римляне уже располагали предчувствием генетического кода. Это же двойная спираль ДНК!"³ Когда проверили все детали, то оказалось, что имела место ошибка со стороны рисовальщика. Но Дали остался верным применению своего параноико-критического метода и не сдавался. "Открытие такой картины с ее иезуитской ошибкой теперь выглядит чем-то вроде чистой случайности, — сказал он. — Но не волнуйтесь, вы знаете лучше, чем кто-либо другой, как редко такого рода иррациональные вещи, которые случаются с Дали, являют свой истинный смысл в первый же день. Посему мы должны подождать и поместить этот рисунок в нашу книгу".

В прологе к той же самой книге художник приподнимает уголок завесы над своей стратегией полной ахинеи.

Вот способ написать книгу, который может позволить каждодневно увеличивать число ее покупателей и достичь даже еще большего успеха: надо собрать и изложить в ней практические рецепты, которые будут утолять любопытство человека и его интерес к информации, например, "Как на всю жизнь деморализовать кретинистого художественного критика" или, скажем, "Десять рецептов бессмертия". Каждый рецепт должен содержать некую удовлетворяющую читателя истину — то, что Лейбниц⁴ называл "достаточным основанием"⁵. Когда всё становится слишком, прямо-таки ослепительно ясным, нужно затемнить свои идеи и таким образом воздать должное Гераклиту Темному⁶ и Танталу⁷ — коль ваши читатели утомлены всем, что слишком ясно или же слишком туманно. Тогда вы должны прибегнуть к технике "подкопченного" кьяроскуро⁸, специфичной для Эжена Каррьера⁹, с целью поддержать на высоком уровне искушение узнать больше, но в то же время позволить читателю найти некие зоны истины, которые представляют для него интерес.

Скрытность, умолчания и полная ахинея использовались Дали и Галой¹⁰ как защитный вал, сочетаемый с несколькими лоскутками правды — честно говоря, в некоторых случаях последние были довольно куцыми. Сначала всё это преднамеренно и широковещательно распространялось, потом оно рассеивалось и дробилось на манер неких бликующих отражений, чередуясь с очевидным изобилием вспомогательных и второстепенных деталей, которые отбрасывались прочь.

Несколько примеров — для начала из области умолчаний. Осенью 1975 года после той позиции, которую Дали занял в связи с казнями, проведенными по приказу Франко¹¹, он поспешно покинул Испанию, отправившись в Женеву и далее в Америку. Дали тогда клялся всем и каждому, что при этом впервые сел в самолет. Никто не подвергал это утверждение сомнению. Думаю, что я был одним из немногих, кто проявил какое-то дальнейшее любопытство. Был ли это его первый полет вообще или только первый перелет через Атлантику? Фактически, вторая часть моего вопроса была недалека от истины. Дали рассказал мне, как в начале августа 1940 года Гала находилась в Лиссабоне, ожидая, чтобы он возвратился из Испании, перед тем как вместе направиться в Штаты. Дали был тогда в Мадриде, занимаясь оформлением визы, и снова воссоединился с Галой в обществе своего друга Эухенио Монтеса, который благодаря любезности испанского правительства добился возможности использовать самолет.

Теперь перейдем к полной ахинее. В те же 70-е годы один парижский издатель хотел приобрести права на "Скрытые лица" — роман, изданный в Нью-Йорке в 1944 году. Дали подписал контракт и затем отправил ошеломленному издателю — знавшему, что Дали написал эту книгу по-французски, — экземпляр американского издания, при этом настаивая, что работа первоначально была написана по-английски его другом, переводчиком Хааконом Шевалье¹² на основе неких устных пояснений и указаний, которые будто бы Дали давал ему каждый день на протяжении трех месяцев их пребывания в поместье маркиза де Куэваса. В августе 1982 года, после смерти Галы, Дали уполномочил меня возвратить на родину содержимое комнаты-кладовой, существовавшей у них в Нью-Йорке. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил в чемоданах рукопись "Visages Caches" ["Скрытые лица"] — восемьсот страниц, собственноручно написанных Дали по-французски.

Наконец, насчет качества живого свидетельского показания как доказательства: высокоразвитое у Дали и Галы чувство полной независимости — культивировавшееся ими обоими в тандеме — в сочетании с их массированной иронией оставили биографам очень немного твердых свидетельств, которые подлежат отсеиванию от того, что собрали так называемые друзья, закормленные долларами и нафаршированные самомнением и горечью. Эти ограничения делают задачу современного биографа трудной и, помимо того, еще более значительной и заслуживающей уважения. Необходимо прорубить дорожку через оставшиеся после Дали непроходимые джунгли. Биография пера Мередит Этерингтон-Смит, сей первопроходческий труд, представляет собой один из самых прекрасных примеров, которые можно сегодня отыскать в данной сфере. Она обладает способностью использовать работы Дали как фрески, выстроив их таким образом, чтобы провести нас по коридору жизней Галы и Дали. Только время способно будет окончательно заполнить остающиеся пробелы и сомнения — иначе говоря, когда компьютеры сообщат нам во всех подробностях и с абсолютной точностью о перемещениях Сальвадора Дали, совершавшихся в полдень в одно сентябрьское воскресенье в Порт-Льигате.

Робер Дешарн¹³
Париж, 1992

Примечания

1. Лан — небольшой город в Пикардии, на севере Франции. Знаменитый тамошний готический собор расположен в живописной старой части города на холме, который на 100 м возвышается над окружающей равниной; он был начат во второй половине XII века и закончен в 1235 году. — Здесь и далее, кроме специально оговоренных случаев, примечания переводчика.

2. Эту мраморную колонну высотой 38 м (с капителью) воздвиг император Траян (98-117). Ее поверхность обвита спиральной лентой рельефов, изображающих сцены похода Траяна против даков, которые жили к северу от Дуная, в частности, показан знаменитый деревянный мост через эту реку. Длина рельефов в развернутом виде — около 200 м. Они сделаны с большим мастерством и документальной точностью, отличаясь живостью, динамичностью и реальностью. Колонна была увенчана бронзовым орлом, которого сменила статуя Траяна, а затем — апостола Петра.

3. ДНК — дезоксирибонуклеиновая кислота, носитель генетической информации; ее молекула состоит из двух белковых цепей, закрученных одна вокруг другой в двойную спираль.

4. Лейбниц Готфрид Вильгельм фон (1646-1716) — великий немецкий философ и математик, а также советник в вопросах политики, знаменитый и как метафизик, и как логик, и как независимый создатель дифференциального и интегрального исчисления.

5. Принцип достаточного основания гласит: ничто не происходит без причины.

6. Гераклит (ориент. 540 — 480 до н. э.) — великий древнегреческий философ, знаменитый своей космологией, в которой материальной основой вселенной является огонь. О его жизни известно немногое, а сочинения утеряны. Взгляды Гераклита уцелели в виде коротких фрагментов, процитированных или приписанных ему более поздними античными авторами. На Западе за невразумительность и многозначность многих высказываний иногда именуется Темным.

7. Тантал — мифический царь, за свои преступления обреченный богами на вечные (танталовы) муки: он не мог утолить жажду и голод, ибо вода, в которой он стоял по шею, утекала от него, как только он пробовал напиться, а плоды, висевшие прямо над его головой, относились ветром далеко в сторону всякий раз, когда он пробовал их схватить. Согласно другой легенде, над Танталом нависла скала, готовая в любой момент рухнуть и сокрушить его.

8. Контрастная светотень; ее мастером был, скажем, Рембрандт.

9. Каррьер Эжен (1849 — 1906) — французский художник, график и скульптор, известный сценами в уютном домашнем кругу и портретами выдающихся деятелей литературы и искусства, включая его друзей Альфонса Доде, Анатоля Франса и Поля Верлена. Для его литографий характерна мягкая фактура со смазанными контурами фигур, окутанных жемчужным туманом.

10. Так — с ударением на последний слог — Дали (и все прочие) называл жену, Елену Дмитриевну Дьяконову.

11. Речь идет, вероятно, о расстреле пяти баскских террористов (сентябрь 1975 года), произведенном невзирая на международные протесты.

12. Этот профессор, которого осудил знаменитый физик Р. Оппенгеймер (1904- 1967), написал книги про обвинения этого руководителя разработки американской атомной бомбы в "нелояльности": "Человек, который мог стать Богом" (1959) и "Оппенгеймер: история дружбы" (1965).

13. Специалист по Дали, в частности, автор массивной книги "Сальвадор Дали: Творчество. Жизнь" (Нью-Йорк, 1984), в основном состоящей из репродукций; кроме того, написал книгу "Огюст Роден" (1967), и по сей день считающуюся наиболее полной монографией о жизни и творчестве знаменитого скульптора, а также является (равно как и Сальвадор Дали) автором одного из эссе в сборнике "Гауди: Визионер" (1971) о видном каталонском архитекторе Антонио Гауди (-и-Корнете) (1852-1926).

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница